«Без срока давности»: Dulag 142.
В год 75-годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Брянская область всецело поддержала инициативу Поискового движения России и активно включилась в реализацию проекта «Без срока давности», целью которого является сохранение исторической памяти о трагедии мирного населения СССР - жертв военных преступлений нацистов и их пособников в период Великой Отечественной войны, установление обстоятельств вновь выявленных преступлений против мирного населения.
Для Брянщины события Великой Отечественной войны имеют особое значение. Жители области чтят подвиг предков – бойцов Красной Армии, партизан и подпольщиков, тружеников тыла, которые ковали будущую Победу. Помнят и о том, какие тяжелые испытания перенесла Брянская земля в годы оккупации 1941-1943 годов.
В Брянской области проводится большая совместная работа органов государственной власти региона, федеральными структурами, общественными организациями, Государственным архивом Брянской области по выявлению документов о военных преступлениях нацистов против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. на территории Брянской области. Эти документы войдут в один из региональных томов федерального издания «Без срока давности».
За два года оккупации немецко-фашистскими захватчиками на территории Брянщины были полностью и частично сожжены свыше 1000 поселков, деревень и сел. Убито, замучено и погибло при бомбардировках свыше 76 тысяч мирных жителей. Угнано в немецкое рабство 163 тысячи человек. Целенаправленно вместе со всеми жителями уничтожены населенные пункты: Хацунь, Манешино, Семенцы, Упрусы, Марьевка, Парасочки, Белёво, Матрёновка. Каждому выпала своя нелегкая ноша в той войне, кто-то защищал Родину на фронтах и пал на поле боя, кто-то в числе партизан и подпольщиков подрывал дух врага из тыла, а кому-то было суждено пройти через нечеловеческие испытания в концлагерях.
В начале Великой Отечественной войны в связи с угрозой авиационных налетов в июле - августе 1941 года была проведена эвакуация заводов и фабрик из Брянска на восток вглубь страны. Образованная в 1924 году в качестве стационарных автомастерских по ремонту бронетехники ремонтная база № 6, располагавшаяся в районе города Брянска, в 3-х километрах от него в поселке Урицкий, была эвакуирована в г. Богородск Горьковской области. На ее территории осенью 1941 года был организован концлагерь, носивший официальное название Dulag 142 и первоначально предназначавшийся для пленных военнослужащих Красной Армии.
Начиная с марта 1942 года, сюда стали сгонять и мирных жителей из прилегающих к Брянску сёл и деревень. Одновременно в лагере размещалось до 80 тысяч человек. Dulag 142 служил сборно-пересыльным пунктом, откуда трудоспособное население угоняли на принудительные работы в Германию.
В разведсводках брянских партизан имеется схема рембазы №6, составленная 5 декабря 1942г. помощником начальника разведывательного отдела по агентурной разведке партизанской бригады имени Кравцова Евгением Яковлевичем Жуковым. На схеме – ровные прямоугольники: бараки, мастерские, гестапо, кладбище военнопленных…
После освобождения Брянщины во всех районах были созданы государственные комиссии по расследованию злодеяний немецких оккупантов. По оценкам комиссии в Dulag-142 убито и погибло от голода и болезней до 40 тысяч человек, которые были захоронены в братских могилах на территории лагеря.
Показания городской комиссии по расследованию злодеяний и причиненных ущербов немецко-фашистскими оккупантами городу Брянску в ноябре 1943г. давал военврач 3 ранга Дмитрий Иванович Миминошвили, 1918 года рождения, по национальности грузин, уроженец города Сухуми.
Он был призван на фронт сразу после окончания медицинского института, служил командиром санитарной роты 878 стрелкового полка 290 стрелковой дивизии 50 армии. В октябре 1941г. в районе деревни Нехочи попал вместе с военной частью в окружение, был ранен в ногу. Трое врачей больше недели пробирались через леса, пытались выйти из окружения, но во время ночевки были окружены и взяты в плен в районе поселка Пальцо.
На протяжении всего пути немцы заставляли пленных бежать, отстающих расстреливали. По прибытии в Брянск в поселке имени Урицкого военнопленных поместили на территории рембазы.
Миминошвили описывал концлагерь так: вокруг лагеря были двойные проволочные ограждения. Сама территория была перегорожена множеством заборов из колючей проволоки. Около двух недель немцы не кормили пленных. Затем примерно неделю кормили так: офицер на нагруженной гнилым мясом телеге заезжал в лагерь и бросал куски мяса. Голодная толпа военнопленных набрасывалась на выпачканное в грязи мясо, а сопровождавшие телегу офицеры и солдаты открывали по толпе огонь из пулеметов и автоматов. После этого стали кормить пленных неочищенной гречихой, в результате чего в лагере массово распространились заболевания гангреной прямой кишки. Миминошвили свидетельствовал о ежедневной гибели 200-250 человек. Трупы, нагруженные на сани сами военнопленные вывозили на кладбище. Помимо того, что люди умирали от голода, их подвергали избиениям, расстреливали. Комендант Дулага-142 майор Вейзе лично расстрелял около 200 военнопленных и примерно столько же забил до смерти. Заключенное в лагерь мирное население с детьми и женщинами кормили так же. Когда врач обратился к немецкому офицеру капитану Геберу с просьбой дать для детей просеянную муку без шелухи, то получил ответ, что «скоты и скотские дети могут жрать и шелуху». Миминошвили вспоминал, как врач Дюллман заставлял медработников русского лазарета маршировать на морозе, избивал их и принуждал стоять по стойке «смирно» около часа, в результате чего были случаи обморожений и смертей среди медиков. В своих показаниях Дмитрий Иванович выделял, среди офицеров, особенно отличавшихся жестокостью капитана Гебера, майора Вейзе, капитана Циникера, врача Дюллмана, унтер офицера Бауэра, ефрейторов Хетчеля и Вюльпера.
Немцы использовали различные приемы наказания военнопленных. Евреев, политруков и коммунистов они привязывали к шесту на расстоянии 1,5-2-х метров друг от друга и гнали на минные поля, где они взрывались. Старух, женщин с детьми они наказывали за неправильное пользование уборной тем, что заставляли стоять в течение 2-3-х суток в холодном помещении без воды и пищи. За съеденный лишний кусочек хлеба систематически били розгами, заставляли лежать на льду.
В разведсводке №5 Брянского штаба партизанского движения от 16 января 1943г. Миминошвили описывал лазарет для военнопленных в лагере, рассчитанный на 500 коек. Среди наиболее частых болезней в лагере врач называл отечную болезнь на почве голода, туберкулез, сыпной тиф. Зимой 1942г. все лазареты были переполнены обмороженными, и в связи с тем, что немецкие методы лечения оказались малоэффективными, русских врачей опрашивали об их методах лечения. Снабжение лагеря медикаментами было относительно удовлетворительное, но перевязочный материал низкого качества рвался при намокании. Миминошвили отмечал, что немецкие врачи в обращении с больными военнопленными не отличались от остальных гитлеровцев, занимались пытками, издевались.
Называл Миминошвили как врачей, перешедших на службу к немцам, выдававших коммунистов, так и советски настроенных врачей-военнопленных: профессора-терапевта из Омска Беляева А.П., несколько раз неудачно пытавшегося бежать из плена, бывшего ассистента профессора Н.Н. Бурденко – нейрохирурга Д.Д. Дробноходова, которого заставили работать в Украинском изменническом батальоне.
Когда наладилась связь с партизанами, врач принял участие в диверсионной операции по взрыву химических веществ, проведенной совместно с подпольщиками и в августе 1942 года бежал в партизанский отряд. До освобождения Брянщины был начальником санслужбы в бригаде имени Кравцова.
После освобождения Брянщины Дмитрий Иванович Миминошвили недолгое время заведовал Брянским горздравотделом. В феврале 1944г. был призван Брянским городским военкоматом, служил врачом 926 отдельного саперного корпусного батальона. Награжден орденом Красной Звезды «за исключительный образец работы по оказанию первой неотложной помощи раненым бойцам и офицерам при форсировании р. Висла».
Семья Александры Михайловны Сахненко, в числе жителей деревни Малое Полпино, была эвакуирована в лагерь в поселке Урицкий в марте 1942г. и пробыла там около 5 месяцев. В своих показаниях городской комиссии по установлению ущерба, нанесенного оккупантами г. Брянску, она рассказывала о жизни в лагере. На территории базы находилось более 10 бараков, предназначенных при советской власти для складских целей. В каждом таком бараке было размещено по 1200-1500 человек на деревянных четырехэтажных нарах, которые кишели насекомыми всех видов. Кормили военнопленных очень скудно: утром чай и 200 гр. хлеба для взрослых и 100 гр. для детей, в 5 часов – литр баланды из непросеянной гречневой муки на взрослого и пол-литра на ребенка.
Сахненко отмечала, что когда в лагере находились только военнопленные, питание было еще хуже, давали непроваренную гречиху или полусырые отбросы от овощей, а порой и вовсе ничего не давали.
За малейшие проступки следовали наказания. Например, если военнопленный вышел из шеренги или гражданское население собирало палки и щепки для приготовления пищи, людей избивали резиновыми плетками и лишали пищи. Сахненко описывала случай, когда женщину избили до смерти за то, что ее ребенок упал в уборную.
В бараках царили сырость и холод. Первыми жертвами становились дети, затем стали умирать и взрослые, особенно старики. От голода и грязи вспыхнула эпидемия инфекционных заболеваний. От тифа, дизентерии, чесотки, заболеваний желудка умирало не менее 80% заболевших, так как ни медикаментов, ни питания для больных узников немцы не выделяли. Два раза в день вывозились на свалку телеги, нагруженные трупами военнопленных и гражданских. Часто трупы не успевали вывозить, и они лежали в бараках. Ежедневно, по ее словам, вывозили 100-150 трупов. Когда бараки заполнялись эвакуированными гражданами, начиналась вербовка для работы в Германии. Людей выгоняли на двор и всех молодых и здоровых, не зависимо от семейного положения, угоняли на станцию для отправки в Германию. После отбора трудоспособных, особенно мужчин, стали угонять в направлении Гомеля, а лагерь заполняли новыми партиями людей, которых постигала та же участь: одни умирали, других вербовали, остальных угоняли.
После войны воспоминания очевидцев бережно собирала учительница, историк-краевед, уроженка Володарского района Мария Александровна Титова. Вернувшись в 1945 году из эвакуации, Мария Александровна работала в школе № 34, которая сейчас носит ее имя. От учеников впервые узнала о концлагере в поселке имени Урицкого, о том, как они вместе с матерями и в дождь, и в холод, под открытым небом, за высокой колючей проволокой, ограждавшей лагерь, подвергались издевательствам. Вместе со школьниками она неоднократно бывала на территории бывшего концлагеря, ученики записывали рассказы бывших узников и местных жителей.
Клавдия Фоминична Баркова, жившая рядом с лагерем, видела, как на небольшую площадку, огороженную колючей проволокой, загоняли умирающих от голода людей. На вышку, стоящую в центре, забирались немецкие офицеры с фото- и киноаппаратами. Затем сюда бросали падаль. Люди набрасывались на нее и поедали.
Пленных водили на работу в лес и на солодовый, тогда сухарный завод. Местные жители чем могли помогали узникам. Евдокия Васильевна Глазунова, сидевшая в этом лагере, рассказывала, что иногда местным удавалось перебросить через проволоку картофелину или кусок хлеба. Но чаще всего эти попытки оканчивались трагически – немцы убивали тех, кто подходил к проволоке. С помощью местных жителей узникам удавалось бежать: Виктор Антонович Хроменков скопировал немецкую карту, которую передали пленному Жукову. Она помогла обойти немецкие укрепления и 60 человек во главе с Жуковым сбежали из лагеря. Побеги в 1941г. были не единичны, пока немцы не возвели более высокие и прочные ограждения из колючей проволоки.
По воспоминаниям Татьяны Алексеевны Мишиной, жившей примерно в двух километрах от лагеря, в Володарском районе, даже туда, в район нынешней школы № 46 доносились стоны пленных. Всю ночь, утро и вечер, когда замирала дневная жизнь, со стороны лагеря шел густой гул голосов: стоны, проклятия, предсмертные крики. Татьяна Алексеевна видела, как из лагеря на телегах, сложенные штабелями, как дрова, едва прикрытые рогожей, вывозили трупы бывших узников.
Принимал участие в работе комиссии по расследованию злодеяний и нанесенных материальных ущербов немецко-фашистскими оккупантами и первый послевоенный директор завода в/ч 75/100, танкист, полковник Петр Петрович Сузик. Он воевал во Львове, Киеве, во время Сталинградского сражения потерял ногу, но продолжил свой боевой путь и в 1943 году пришел в Брянск с частями Красной Армии. После освобождения города он получил приказ организовать ремонт военной техники. Сузик вспоминал, как открыл дверь барака, в нем что-то зашумело как в пчелином улье. В бараке в несколько ярусов нары, кое-где были остатки гнилой соломы и тряпья. На полковника и его спутников набросились тучи блох. В бараке зажгли серу, она горела 3 дня. На четвертый день, когда открыли двери в барак, там слоем в несколько сантиметров лежали блохи…
«На территории лагеря было кладбище, обнесенное березовой изгородью, на могилах березовые кресты. При входе на кладбище были ворота с надписью «Мир праху твоему»… При раскопках лагеря… было обнаружено, что в каждой могиле находилось по 24 человека. Трупы были раздеты и лежали вниз лицом. Большинство черепов были прострелены и проломлены… На кладбище было похоронено 24 тысячи человек. Было принято решение заровнять кладбище…»
«…На территории завода есть еще одно кладбище, 305 могил. Трупов закапывали там много. Из земли торчали руки, ноги».
По проекту скульптора Ф.С. Музылева в 1968 году (по другим данным в 1950-х гг.) на территории бывшего концлагеря на месте захоронения был сооружен памятный обелиск «Жертвам фашизма».
Осенью 2019 года начались работы по установлению мест захоронений военнопленных и мирных граждан. На территории 85 ремонтного завода сохранилось 19 зданий, построенных в начале XX века, которые использовались оккупантами в качестве мест принудительного содержания узников: бараки, конюшни, лазарет, карцер. Об этой страшной странице истории Брянска мы помним и чтим память погибших.
А. Каратаева