(12+) Из книги С.П. Кизимовой «Вечно живое искусство народных умельцев» (из истории старинных ремёсел и народных промыслов Брянского края). Гончарный промысел.
Одним из древнейших и наиболее распространенных видов народного творчества являлась керамика, что в переводе с греческого означало “гончарное искусство”. Разнообразная и самобытная, созданная поколениями талантливых народных мастеров, она вписала немало славных страниц в историю материальной культуры своей страны.
Гончарство являлось не только одним из важнейших, но и самым распространенным кустарным промыслом в Орловской и Черниговской губерниях. Не было, пожалуй, селения, где бы не творили искусные гончары, которых в XYII-XYIII веках называли горшечниками. Не зря было подмечено: “Деревня без гончара, что колодец без воды”. Промысел был особенно распространен в Мглинском, Новозыбковском, Суражском, Карачевском, Трубчевском и с 1882 года – в Брянском уездах.
Наряду с гончарами-одиночками со второй половины XIX века стали возникать и заведения, громко именуемые заводами. В 1861 году два таких гончарных заведения с тремя мастерами и тремя работниками выделывали продукции на 1000 рублей в год. В 1865 году в Новозыбковском уезде насчитывалось 114 гончарных заведений, а в Трубчевском уезде – в 1870 году – до 40. В 1890 году в Мглинском уезде пять гончарных заведений с пятью мастерами выдавали продукции в год на 300 рублей в год.
Для гончарного промысла прежде всего нужна была вязкая глина / синяя, белая, желтая/. Поэтому начинать приходилось с подготовки глиняного теста. И, разведав местонахождения сырья, кустари выкапывали и привозили его. Одиночки работали в своей избе с земляным полом, полками по стенкам, скамьей и печью в углу. Заведения же представляли собой большой сруб, правда, с земляным полом, отапливаемый огромной печью / “грубой”/, отверстие в которой для топки располагалось снаружи, в сенях. Вокруг трех стен находились сплошные лавки, к которым прикрепляли один-два гончарных круга. К четвертой стене, где стояла печь, примыкал гончарный погреб. Под потолком, накладывался ряд досок, где сушили горшки.
Основными орудиями труда для всех гончаров были дрот-медная толстая проволока с ручками по концам: кленовый или дубовый нож / “шинка”/ с заостренными ребрами, скобелка — деревянная лопатка для замешивания глины и, главное, гончак / “кружало”/ — вертящийся круг на деревянном или железном стержне со скамьей при нем. Передавался он по наследству – от отца к сыну, и устраивался довольно просто. На основном деревянном круге была прибита такая же круглая накладка только меньшего размера. Оба таких круга держались на стальной оси, входившей в подставку прямоугольной формы. Гончар наливал в втулку гарное масло и круг, приводимый в действие руками, вертелся свободно и без скрипа. И больше тысячи лет “тянула” Русь горшки на таком гончарном круге. Кустари Трубчевского уезда имели еще губку для вытирания излишней влаги и “мазинь” из холста или клочка овечьей шерсти для сглаживания неровностей.
Так с чего же начиналось такое чудодейство? В северных уездах Черниговской губернии кустари вносили в избу пять-шесть пудов нужной глины, поливали водой и часа два разминали сначала ногами на полу, потом руками на скамье, стараясь выбить весь сор. А чтобы сделать тестообразной, глину били дротом и вымешивали скобелкой. Для удаления из глины пузырьков воздуха, с силой бросали ее куски на пол. И только тогда, когда сырье приобретало вид мягкой замазки, когда становилось поистине живым материалом, гончар отделял необходимый комок и клал его на верхний круг. При этом, используя многовековой опыт своих предшественников и прекрасно зная свойства глины, при чрезмерной пластичности /жирности/ добавлял речной просеянный песок, чтобы уберечь стенки сосудов от растрескивания при сушке и обжиге. А в глиняное тесто, шедшее на кухонные горшки и котлы, — огнеупор /толченый известняк/.
В гончарне предварительные работы проводились гораздо сложнее. Привезя осенью глину, ее складывали в гончарные ямы, располагавшиеся во дворе. Затем нужное количество сырья переносили в погреб, где оно оттаивало. После чего из глины городили “кобылу” – возвышение, длиной около 1,8 метра, высотой – чуть менее метра, шириной – в полметра.
Глину строгали в тоненькие полоски, тщательно выбирая сор и камешки. Из переструганной глины делали слепок в пуд и более весом, который делили на небольшие комки, необходимые для выделки отдельного горшка или кувшина.
А далее все происходило по одному сценарию… После того, как комок /”стойка”/ глины попадал на маленький верхний круг, нижний приводили в движение. Он быстро вертелся, а с ним вместе и глина, которую во время вращения легко преобразовывали в любую форму. Когда горшок был готов, его подрезали дротом, снимали и ставили на доски, где он просушивался. И быстрота, с которой кустарь ухитрялся при таких допотопных орудиях, срабатывать изделия десятками, была изумительной. Горшки, миски, кувшины выходили из рук мастера за пять минут. Поэтому опытный гончар мог сделать в сутки 50 горшков, а мелкой посуды – вдвое больше.
У кустарей-одиночек изделия сушились в течение суток на лавке, в течение двух – на печи, которая для этого топилась по-черному, то-есть дым стлался по избе. После просушки сглаживали все шороховатости.
Если посуду хотели покрыть поливой, то до обжига ее смазывали дегтем. А потом для получения зеленого цвета посыпали смолотой в порошок одной окисью меди или смесью пережженного свинца, белого просеянного песка и медянки. Желтый цвет изделия получали от одного дегтя, красно-желтый – порошка охристой глины, белый – белой глины, черный – железной окалины. Сине-серый цвет получался в случае, когда посуда стояла в горне с отверстием, закрытым землей.
Что же касается горна, устраиваемого поодаль от жилья, то он состоял из двух частей: нижней устроенной на земле и служившей для закладки сосновых дров, и верхней в виде опрокинутого полушара, сделанного из глины или кирпича. Операция выжига в нем длилась 10-15 часов. В гончарнях же Трубчевского уезда горн представлял собой большую круглую яму, тщательно обмазанную глиной. Горшки в нее ставились вложенными один в другой. На дне ямы имелись отверстия, через которые из печи, устроенной под нею, проходил нагретый воздух. В горне горшки раскалялись докрасна.
Гончарных изделий выпускалось немало. Такой промысел, как подспорье хозяйству, велся в Мглинском, Суражском и Новозыбковском уездах с мая по сентябрь. В Почепе одно кустарное хозяйство, состоявшее из мастера с подростками в течение года заготовляло 10-12 тысяч штук разной посуды. В 1857 году заведение Ждановой в Карачеве выделывало при двух мастерах 500 поливных и 500 простых горшков.
В итоге в ловких руках гончарного мастера глина превращалась в замечательную посуду, самую разнообразную по форме: крынки, кувшины, жбаны, макатеры / выпуклые горшки с тремя ушками и носиком/, яловцы / банки с крышками, расширяющимися вверх/, кухоли / кувшинчики с ручкой/, кашники / маленькие горшки/ и прочие изделия. В любой избе тогда можно было видеть готовые блины, поднимавшиеся горкой на простом глиняном блюде, и глиняный кувшин, до краев заполненный молоком. По вечерам же хозяйка для освещения зажигала масленки.
Но глиняные горшки использовались не только для приготовления пищи. В Трубчевске, после крестин младенца, в доме его родителей устраивался праздничный обед. Заканчивая его повивальная бабка ставила на стол горшок с кашей и две порожних тарелки, покрытых свернутым полотенцем. А священник, совершавший обряд крещения, брал младенца в руки и, обратясь к иконе, пел с причтом песнь Симеону Богоприимцу. Затем передавал ребенка бабке, которая по несколько раз поднимала малыша и опускала над столом с различными рифмованными поговорками. Тоже самое повторял с горшком и крестный отец.
В гончарной посуде прекрасно хранились всевозможные продукты. В больших корчагах хранили зерно. Живописцы использовали кашники для хранения красок. Даже денежные сбережения в старину любили прятать в кубышки с высокими узкими горлышками. Вот почему по сей день находят в них клады разных эпох. “Был я на копане, был я на топане. Был на пожаре, был на базаре. Молод был – сколько душ кормил. Сколько лет терпел, ничего сам не ел. А как пал, так и пропал”. Такова вкратце биография русского глиняного горшка.
Но самым удивительным и прекрасным было то, что многие гончары, помимо посуды, занимались производством глиняных игрушек, давно завоевавших симпатии знатоков народного искусства. Это благодаря им в обычной глине ожила добрая русская сказка.
В глубине веков затерялась тайна зарождения таких игрушек. И сколько времени существует на земле гончарство, столько и глиняная игрушка, своеобразная и чем-то загадочная отрасль народного творчества. О том же, что она являлась древней, повествуют немалые их находки при археологических раскопках. Вот и в селе Усох Трубчевского уезда в 1861 году при рытье в лесу колодца, на глубине полутора метров, нашли осколок глиняной утки. Видно и в прошлые века мальчишки, приложив к губам такую сопелку, насвистывали незатейливые мелодии, теша себя и своих босоногих друзей. И точно также, как в начале XX века, ни одна ярмарка прошлых лет не обходилась без продажи таких игрушек, собиравших вокруг себя толпы детей.
Предполагалось, что в древности фигурки из глины имели культовое значение, представляя поэтическое одушевление сил и природы. Каждая из них воплощала образы языческих верований: женская фигура олицетворяла мать-землю, природу; кони – великое светило, дарующее земле свет и тепло; птицы – стихию воздуха, связывавшую небо и землю. Одним словом, мастера выражали в своих глиняных игрушках собственное представление о мире, природе, создавая выразительные образы. Поэтому и изготовление свистулек было связано с верой наших предков в магическую силу свиста, с наивными представлениями, будто этот звук отгоняет нечистую силу. И как тут не вспомнить, что в старину, страстно желая поскорее дождаться весны, взрослые и дети брянских деревень, взбирались на крыши изб и, подбрасывая вверх печеных жаворонков, пели-призывали:
Жаворонки,
Прилетите,
Красну весну принесите!
На Брянщине очагами распространения глиняных игрушек были Мглин и окрестные селения. Известными мастерами-игрушечниками в этом уездном городе были Сильверст Воробьев, Лука Летяго, Фрол Малышев, Лаврентий Жугля. В двенадцати километрах от города находится деревня Лайковка. Дорога к ней стелилась среди живописных лугов и садов, в которых с трудом замечались крыши изб. Заселению этого живописного уголка несомненно содействовало наличие в окрестностях больших залежей керамических глин. Здесь в семье потомственного гончара в 1886 году родился один из мастеров игрушек – Степан Ефимович Лисовский. Вместе с тремя братьями и четырьмя сестрами он уже с восьми лет лепил игрушки – свистульки для продажи на весенних и летних ярмарках. И постепенно, с годами, такая лепка стала его кровным делом.
Сюжеты для своих глиняных творений мастера-игрушечники заимствовали не только из старинных обрядов, но и из лубочных картинок, которые в прошлом были в почете, висели почти в каждой избе и доме, трактире, продавались на местных торжках. Однако, гончары не просто копировали понравившиеся изображения: они умело их переделывали в духе своего времени. Так на брянской земле прописывалась народная свистулька – маленькое чудо, которым ребенку передавались понятия об окружающем мире, добре и зле, о счастье и красоте.
Вот таковыми были мастера – чудодейственники прошлых веков. К сожалению, неизвестны имена многих горшечников, даты их жизни, так как изделия не подписывались. Но народная память сохранила рассказы о необыкновенно красивой продукции гончаров ярких, сочных цветов, игравших в солнечных лучах и словно оживлявших ее.